Дети не всегда появляются на свет головой вперед. Иногда, примерно у 3-5% беременных женщин детки лежат в т.н. тазовом предлежании и рождаются ножками вперед. Рождаться головой вперед удобнее и безопаснее, но и ножками тоже ничего. Этот простой факт далеко не всегда был очевиден для людей, берущих на себя смелость помогать беременным. До I века нашей эры считалось, что роды при боковом положении и тазовом предлежании невозможны (устанавливать какой частью ребенок предлежит к «выходу» тогда уже умели). И абсолютно здоровых детей резали на части и вынимали по кускам. В I веке нашлись смелые врачи не постеснявшиеся усомниться в непогрешимости Гиппократа и научились помогать детям рождаться ногами вперед. Впервые это начали делать врачи Александрийской школы. Александрийские детишки рождались так как им было это удобно, все было хорошо. Но вдруг европейская часть человечества стала стремительно погружаться в дикость. Это касалось всего и медицина не была исключением. А простой и очевиднейший для врачей из древней Александрии способ рождения детей ножками вперед забыли. И детей снова стали резать на куски и резали всю эпоху темных веков, т.е. около 1000 лет. Только в XVI веке врачи снова догадались не спорить с природой и позволить детям появляться на свет целиком, живыми и тем способом каким они сами хотели.
Исторический очерк развития акушерства (фрагмент)
Bumm E. Руководство к изучению акушерства. Пер. с нем. Островского В.М. СПб типография журнала «Практическая Медицина». 1907 С. 4 – 6.
"По воззрениям Гиппократа, плод стремиться покинуть утробу матери под влиянием голода, он рождается собственными силами, при том условии, если он идет головкой вперед, а ножками может упираться в дно матки. Отсюда вытекало с логической необходимостью, что на практике всегда стремились искусственно восстановить головное положение, если оно не существовало уже от природы. Если это не удавалось, то естественное родоразрешение казалось невозможным, и тогда прибегали к инструментам, чтобы удалить плод из чрева матери по кускам. В виду того высокого уважения, которым пользовались медицинские учения Гиппократа уже у его современников, его акушерские взгляды также нашли самое широкое распространение. Вместе с греческими врачами и повитухами они проникли в Рим и оставались здесь господствующими приблизительно до начала христианского летосчисления.
С этого времени замечается существенный прогресс. Исходным пунктом последнего является Александрия, где под покровительством Птоломеев эллинские искусства и наука пустили новые ростки, и куда со всех стран стекались врачи в знаменитые медицинские школы. Здесь впервые осмелились разрезать и исследовать человеческий труп, здесь же, по-видимому, врачам удалось поднять таинственный покров, который до тех пор был распростерт над родовыми процессами. Главным источником, откуда мы черпаем сведения относительно состояния акушерства в ту эпоху, являются сочинения Корнелия Цельза. Последний жил в первом веке по Р.Х. в царствование Тиверия и Клавдия, занимался медициной, как дилетант, и, наряду со многими другими предметами, захватил и акушерство в рамки своей писательской деятельности. Судя по тому, что Цельз сообщает об акушерстве в одной главе своих хирургических книг, многое улучшилось под влиянием Александрийской школы, особенно в области практики. Правда, повивальные бабки все еще, как и прежде, имели в своих руках родовспоможение, но одностороннее и столь гибельное по своим последствиям учение о том, что родоразрешение возможно только при головном положении плода, было отвергнуто. Теперь знали, что дети могут также рождаться на свет ножками вперед и извлекали пользу из этого факта, а именно: в случае надобности решались низвести ножки и извлечь за них ребенка. Познанием и практическим применением этого пособия, которое под названием поворота на ножки и извлечения за ножки образует важную часть нашей современной терапии, был сделан в развитии акушерства скачок более чем на тысячелетие вперед. Слишком скоро, однако, путь пошел снова под гору. Soranus (во времена Траяна и Адриана) и после него Moschion, которому принадлежит честь авторства самой старинной дошедшей до нас книги повивального искусства, еще учат повороту на ножки; также Aetus, лейб-медик царя Юстиниана, который черпает свою акушерскую мудрость из Philumenos’a, знает еще его. Но сто лет спустя поворот уже забыт, и раздробляющие инструменты снова играют свою старую роль.
Теперь следуют печальные времена. С упадком политического могущества народы запада с высоты культуры впадают в варварство, искусства и науки исчезают, акушерство становится тем, чем оно было в своих самых примитивных зачатках. Даже у арабов, которые в это время общего упадка принимают громадное участие в ходе всемирной истории и развертывают высокоразвитую культурную жизнь, наше искусство не могло найти той поддержки, какая, при большом пристрастии этого народа к естественно-научным занятиям, выпала на долю многих других отделов медицины. Именно в области акушерства арабские врачи, которые по восточному обычаю строже, чем где-либо, отстранялись от постели роженицы, были лишены всякого опыта. Между тем последний не может быть заменен никакими самыми усердными теоретическими выкладками. Родовспомогательное искусство самого знаменитого из арабских врачей, Avicenna (980 – 1036 по Р.Х.), далеко не достигает того уровня, на котором оно уже находилось во времена Цельза и Сорана.
Мы должны еще пропустить большой период времени, раньше чем натолкнемся на западе на признаки, возвещающие начало подъема акушерства из его глубокого упадка. Знаменитые средневековые медицинские школы в Салерно, Неаполе, Падуе, Павии, Париже и Монпелье, период рассвета которых падает на 12, 13, 14 и отчасти еще на 15 столетие, дали нечто неслыханное в виде неудобопонятных теоретических разглагольствований о всевозможном и невозможном в медицине, комментируя и перемешивая учения греческих, римских и арабских авторов; акушерству же они дали еще меньше, чем прочим практическим отраслям врачебного искусства. Где вообще упоминается об акушерстве, там не обходится без самых нелепых бессмыслиц и самых диких суеверий, которые заглушают и немногое хорошее. Покончив с кучею лекарств – remedia foetum trahentia – переходили к высшим средствам. Чтобы охарактеризовать дух тех времен, приводим пример: при трудных родах прибегали к силе магнитов или записывали псалом: Miserere mei domine до слов «Labia mea aperies» сперва чернилами на бумаге, затем смывали водой и давали несчастной роженице пить! Наряду с этим процветали старинные операции измельчения плода.
(…) Ambroise Pare (1510 – 1590). Возвысившись собственными усилиями от цирюльника до полевого врача, до члена честолюбивого парижского хирургического цеха, коллегии St.Come, до первого хирурга короля, он подарил хирургии перевязку сосудов, а акушерству вернул поворот на ножку, ту же операцию, которую некогда знали, но в смутные времена почти совершенно забыли. Именно это пособие существенным образом облегчило хирургам-акушерам того времени борьбу с пустыми утешительными причитаниями повивальных бабок, ибо оно давало бьющий в глаза эффект и не имело ничего общего с убийственным характером прежних акушерских операций. "
